Заводовладельцы и заводовладения

Представляем третью публикацию из цикла «От монастырских владений к Омутнинскому району».

Итак, в начале XVIII века во владениях Верховятского монастыря существовали две волости. На севере – небольшая Верховская волость; она включала и само монастырское подворье (ныне территория, прилегающая к Кирсу). Южнее – обширная с множеством деревень – Красноглинская. В первой преобладали монастырские крестьяне, во второй  монастырские и черносошные крестьяне жили вперемешку по деревням.

Ко второй половине XVII века монастыри исчерпали свою роль первопроходцев, и к  концу столетия практика перевода черносошных крестьян в монастырские была аннулирована. В результате крестьяне, ранее записанные за монастырем, так и остались «монастырскими», а переселившиеся с Сырьянского стана – «черносошными». Исключением из правила стали сырьянцы Лусниковы, каким-то образом приписанные к монастырю. (Возможно, по причине раннего переселения).

Петр I довольно решительно занялся огосударствлением монастырей, в перспективе планируя сокращение монахов и их перевод на государственное содержание. В 1726 году верховятская монастырская братия была переведена в Слободской Богоявленский монастырь. На месте Верховятского монастыря осталось крестьянское селение Заоградная Слободка с церквами (впоследствии с. Екатерина), но сами монастырские земельные владения («Верховятская монастырская вотчина») еще без малого сорок лет (до полной секуляризации) находились в совместном владении Слободского монастыря и государства.

В XVIII веке в истории будущего Омутнинского района начинается «заводской этап». Специфика железоделательных заводов XVIII-XIX веков состояла не только в том, что они работали на местном сырье (руда, лес и др.) Ни один завод не смог бы наладить свое производство, не будь в его окрэге местных крестьян. На последних возлагались заготовка дров и выжиг угля, а зачастую – и заготовка руды, не говоря уже о подвозе всего этого на заводы. Число крестьян, занятых на такого рода вспомогательных работах, в разы превосходило количество самих заводских рабочих (мастеровых). Отсюда вытекала практика приписки к заводам деревень. С другой стороны и сами стоящие у власти хорошо видели, как работы крестьян при заводах увеличивают благосостояние и платежеспособность сельских тружеников (подушная подать). Особенно это касалось Урала и Предуралья, где урожайность была невысокая, и своего хлеба не хватало. Материальную выгоду от заводов видели и сами крестьяне (наличие денег). Что касается верховятских крестьян, то добыча руды и кузнечное дело им были знакомы еще с монастырских времен. Поэтому на появление первых заводов они смотрели как на свое кровное дело.

Заводовладельцы Тряпицын и Вяземский

О существовавшем в 1698–1720 годах небольшом железоделательном заводике на речке Большой Чудовой (близ Верховятского монастыря) вятский историк П.Н. Луппов узнал от кирсинского служащего А.Ф. Хлобыстова. Выплавленный на нем чугун перерабатывался  в горнах на поковочное железо. В настоящее время личность Ивана Васильевича Тряпицына (1682 – ок. 1730) установлена вполне определенно. Это был подъячий Вятского приказа, проживавший в Хлынове по улице Морозовской. В дальнейшем он исполнял должность комиссара рудокопии и являлся близким знакомым главного начальника Уральских заводов Вильгельма де Геннина.

Кроме Чудовского железоделательного (до 1720 г.) и двух медеплавильных (Давыдовского, Анцубского) заводов Тряпицын владел солеваренным заводом на речке Солоной (правый приток Вятки выше Нагорска). Это – на земле Холуницкого Троицкого монастыря. Его главными помощниками и компаньонами являлись сын Дмитрий и зять Иван Шмелев. Завод на Чудовой  появился в одно время с заводом на речке Тулице Никиты Демидова. Однако Демидовы, вскоре получив от царя казенный Невьянский завод, в дальнейшем резко пошли в гору. Тряпицын же из-за каких-то нестыковок с законом (горное законодательство появилось только в декабре 1719 г.) в конце 1710-х оказался под следствием. К сожалению,  конкретные сведения о причинах закрытия Чудовского завода пока не найдены.

В начале XVIII века места основного залегания болотных руд в верховьях Вятки были хорошо известны. Они располагались при речках Белозерке, Песковке, Боровке, Осиновке, Малой Белой, Таволжанке, Титовке, Леневке и др., то есть в пределах Красноглинской волости. Даже в соседней Верховской волости руду копали не сильно. Однако еще в 1717 году вышел указ сибирского губернатора, запретивший кустарное производство железа («чтобы никто железа и меди не делали ручными печками, кроме государева дела заводского»). Необходимо было строить   вододействующий («мелнишной») завод. Взялся за это хлыновец с улицы Никитской Григорий Михайлович Вяземский (1676-ок.1750). Указ Сибирского Обер-бергамта о построении завода на речке Кирса был подписан 4 марта 1729 года. В мае того же года под руководством плотинного мастера с Ягошихинского завода Евсея Крылосова началось возведение плотины.

Хотя по указу предполагалось строить завод «об одной домне и пяти молотах», фактически строились т.н. четвертная, т.е. неполноценная домна  «для отливки к строению настоящей домны и молотовых чугунных припасов» и «малая молотовая фабрика на один молот». Но строительство даже такого «минизавода» осложнил прорыв плотины весной 1731-го. До середины 1733 года на малых ручных печках производился только кричный чугун, причем в очень небольшом количестве. Не без вмешательства  генерала де Геннина в 1733 году на Кирсинский завод были направлены опытные мастера: доменщик Максим Орловский, пыскорский плотинщик Роман Латников, алапаевский молотовой Андрей Яковлев и некоторые другие.

В результате в июне того же года, наконец-то, задымила малая домна. И лишь  с появлением богатого компаньона Якова Петровича Курочкина (из Великого Устюга) в 1738 году удалось построить настоящую домну (вместо четвертной) и почти в два раза увеличить выплавку чугуна. В дальнейшем единоличным владельцем завода стал Иван Яковлевич Курочкин.

За те истекшие десять лет российская металлургия уже прочно встала на ноги. Возникла необходимость закрепить на заводах кадры мастеровых. В  результате многие крестьяне, пришедшие на заводы в качестве вольнонаемных, оказались прикрепленными к производству (но не к хозяину!), т.е. фактически закрепощены. На Кирсинском заводе процесс закрепощения происходил несколько необычно. С одной стороны, устюжцы, пришедшие вместе с Курочкиными (напр. Казариновы, Филипповы),  уже были крепостными хозяев и в закрепощении не нуждались. С другой стороны, выходцы из верховских и красноглинских деревень (напр. Гиревы, Сюткины, Тяжельниковы) имели тесные связи со своими деревенскими родственниками и, по-видимому, не желали стать заводскими крепостными. В результате был достигнут компромиссный вариант: местный контингент мастеровых формально сохранил свой прежний статус (монастырский или черносошный), но фактически к заводу все же прикреплялся. Когда в 1861 году началась отмена крепостного права, кирсинцы писали в высшие инстанции, почему их забыли  освободить?!

Андрей Гунбин, краевед

• +1
• -1